Папийон - Страница 104

104

Трусливо и подло, из-за угла, он убил храброго человека, истинного романтика и искателя приключений, остававшегося чистым и правдивым даже в нашем ужасном уголовном мире. Это событие глубоко потрясло меня. Единственное утешение, что убийцы пережили свою жертву всего на несколько часов. Пусть и небольшая, а все же радость.

Пластичный и мощный, как тигр, Гранде перерезал им глотки, сперва одному, потом другому, причем практически молниеносно, они и ахнуть не успели. Он действовал с быстротой и ловкостью опытного фехтовальщика. Я представил себе эту картину — должно быть, там целые лужи крови. В голову лезли самые дурацкие мысли: интересно, кто заманил этих двоих в сортир? И тут перед закрытыми глазами у меня возникла совсем иная картина: закатное небо, окрашенное в трагические красные и фиолетовые тона, последние лучи заходящего солнца высвечивают достойную пера Данте адскую сцену — акулы разрывают на части тело моего друга... И вдруг труп, уже без правой руки, буквально вылетает на поверхность и идет прямо на лодку... Выходит, это правда, что колокол сзывает акул на пир, эти твари прекрасно понимают, что, когда раздается звон колокола, им есть чем поживиться... Я вновь видел десятки плавников, отливающих мрачным стальным блеском, — они бороздили поверхность воды, описывая круги, словно подводные лодки. Их наверняка было больше сотни... Впрочем, для моего друга все кончено, он прошел весь свой скорбный путь до конца, «Погибнуть в сорок лет от удара ножом из-за какого-то пустяка! Бедный Матье! Нет-нет, это совершенно невыносимо, совершенно. Ладно, я согласен, пусть и меня сожрут акулы, но живого, при попытке к бегству, на пути к свободе. Без всяких там мешковин, камней и веревок. И без колоколов. И без зрителей, тюремщиков и заключенных... Раз уж суждено быть съеденным — пусть, но пусть бы они попробовали взять меня живым, наедине с небом и морем сражающимся за свободу.

Нет, все, баста! Больше никаких тщательно подготовленных побегов. Только остров Дьявола, два мешка кокосов и с Божьей помощью — в путь! Доберусь до острова Дьявола, если повезет, а там видно будет. Самое главное — выбраться отсюда, с острова Руаяль.

— Ты не спишь, Папи?

— Нет.

— Может, кофе выпьешь?

— Пожалуй.

Я сел в гамаке, взял кружку с горячим кофе, которую протянул мне Гранде вместе с сигаретой «Голуаз», уже прикуренной.

— Сколько сейчас?

— Час ночи. Я заступил на свой пост в полночь и вижу, как ты все время ворочаешься и не спишь.

— Да, ты прав. Эта история с Матье буквально убила меня. А его похороны с акулами... Это доконало меня окончательно. Знаешь, это было так жутко, так ужасно...

— Не надо, Папи, я вполне могу представить. Тебе не стоило туда ходить.

— А я-то думал насчет колокола, что все это так, выдумки, болтовня. И потом, ему к ногам прикрутили тяжеленный камень, я и представить себе не мог, что акулы успеют добраться до него прежде, чем он уйдет на дно. Бедняга Матье!.. Эта жуткая сцена будет стоять у меня перед глазами до конца дней. Ну а ты, как тебе удалось так быстро прикончить армяшку и Сан-Суси?

— Я был на том, дальнем конце острова, ставил железную дверь у входа в пекарню, там и узнал, что нашего друга убили. В полдень. И вместо того, чтобы идти в лагерь обедать, я сказал, что мне еще надо заняться замком. В полой трубе метровой длины мне удалось закрепить рукоятку заточенного как кинжал ножа. А перед тем, как отправиться в лагерь, я, конечно, нож вытащил. Пришел где-то около пяти. Надзиратель еще спросил, зачем это я тащу с собой трубу. Я сказал, что сломалась одна из деревянных перекладин гамака и мне надо ее заменить. Было еще светло, когда я пришел в барак, без трубы, конечно, ее я оставил в умывалке. И взял только перед перекличкой. Уже начало темнеть. Наши ребята прикрыли меня, и я быстро закрепил кинжал в трубе. Армяшка и Сан-Суси стояли на своей половине барака, у гамаков. Паоло — чуть позади. Знаешь, Жан Кастелли и Луи Гравон, конечно, отличные ребята, но старые уже и не годятся для такого рода трюков. Тем более я спешил проделать все это до твоего возвращения, чтоб не подумали, что ты тут замешан. Если бы мы попались, то, учитывая все твои прошлые «заслуги», ты точно получил бы вышку. Жан вывинтил лампочку в одном конце барака, Гравон — в другом. Осталась одна посередине, которая едва-едва освещала барак. У меня был с собой мощный карманный фонарик, Дега мне дал. Жан шел впереди с фонариком, я — сразу за ним. Мы приблизились к этим типам, тут он резко поднял руку, и свет ударил им прямо в лицо. Ослепленный армяшка прикрыл глаза левой лапой, я воспользовался этим и пронзил ему горло пикой. На очереди был Сан-Суси. Когда в глаза ему ударил луч света, он выхватил нож и стал тыкать им вперед наугад. Я ударил его с такой силой, что пика вышла сзади, под затылком. Паоло ничком бросился на пол и перекатился под гамаки. Тут Жан вырубил фонарик, и я не стал преследовать Паоло, поэтому он и уцелел.

— А кто оттащил их в клозет?

— Не знаю. Думаю, эти, из его кодлы. Чтобы там, воспользовавшись моментом, вытащить у них из задниц патроны с бабками.

— Должно быть, там было целое море крови?

— Не то слово. Я так располосовал им глотки, что из них вытекло все до последней капли, вся их пакостная кровь. А эта идея насчет фонарика пришла мне в голову, когда я мастерил пику. Там, в мастерской, сидел охранник и как раз менял батарейки в своем. Это и натолкнуло меня на мысль, я тут же пошел к Дега и попросил одолжить мне фонарик. А теперь пусть делают полный шмон, коли им охота. Фонарик я передал Дега через своего охранника-араба, нож тоже. И никаких улик. И никаких угрызений совести. Они убили нашего друга, когда глаза у него были залеплены мылом, я помог им отправиться на тот свет с глазами, ослепленными электрическим светом. Мы квиты. Ну, что скажешь, Папи?

104